50 ЛЕТ: ЛЕГЕНДА И РЕАЛЬНОСТЬ
Институт биофизики Академии Наук
Г.Р. Иваницкий,
член-корреспондент РАН
Наше общество (впрочем, как и любое другое) сотворило много легенд.
Легенда - это приемная дочь истории, а слабая память поколений постепенно
превращает ее в одну из версий, похожую на правду. Этот процесс завершается,
когда вымирают последние свидетели ее сотворения. Так наше общество создало
мифы об Октябре и гражданской войне, о вождях и врагах народа, о возникновении
различных государственных учреждений, в том числе и научных. В соответствии
с этими мифами оформились клише, кочевавшие по средствам массовой информации,
убеждая читателей, что именно так оно и было. Эта участь не обошла и Институт
биологической физики АН СССР, и Пущинский научный центр, и Институт теоретической
и экспериментальной биофизики РАН.
Существует распространенное мнение, что в Академии наук Институт биологической
физики был создан с целью исследования воздействия радиации на живые организмы
и для выработки мер защиты от радиационных повреждений. Это - миф!
Многие годы тиражировалось мнение, что место будущего Пущинского научного
центра и Института биологической физики президент Академии наук А.Н. Несмеянов
выбрал с вертолета в 1960 г. Это даже нашло отражение в песне популярного
барда - биофизика Сергея Никитина. В ней есть такие слова:
Вышла неприятность - такой детерминизм,
А может, вероятность, а скорей - вольюнтаризм.
Проявил активность сам будто президент:
Выбрал с вертолета сто первый километр.
Пущино, Пущино - выбрал с вертолета,
Говорил, что в Пущине "хорошо работать". |
Это тоже миф! Вертолета не было. Появление Пущинского научного центра
на высоком берегу Оки на полях разорившегося колхоза "Заря коммунизма"
имеет другую историю.
Наконец, о причинах раздела в 1990 г. Института биологической физики
АН СССР на Институт теоретической и экспериментальной биофизики и Институт
биофизики клетки. Официально говорилось, что институт был разделен, потому
что был большим, а управление - малоэффективным. Это тоже миф!
Начну с опровержения последнего мифа. Это - новейшая история, на которой
долго задерживаться не буду, поскольку сегодня все уже опубли-ковано в
печати [1, 2], в том числе и в "Вестнике
РАН" [3], и в журнале "Nature" [4].
Фортуна не только улыбалась Институту биологической физики, но и на
некоторых отрезках времени скалила на него зубы. С 1985 по 1990 г. в связи
с разработкой перфторуглеродного газотранспортного кровезаменителя вокруг
института происходили события, которые иначе, как абсурдными, не назовешь.
Людям старшего поколения памятна история травли разработчиков в массовой
печати. Их обвинили в экспериментах на людях, а успешно идущие клинические
испытания кровезаменителя были остановлены. К качеству и эффективности
препарата все это не имело никакого отношения. В результате травли покончил
жизнь самоубийством профессор Ф.Ф. Белоярцев, наиболее активный разработчик
кровезаменителя.
Отношение сотрудников института к этим событиям, их личные симпатии
и антипатии привели к расколу института, а вовсе не его большие размеры
или разнообразная научная тематика. Процесс раздела института был запущен
извне, Отделением биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений
АН СССР, которое как бы открыло предохранительный клапан, выражаясь фигурально,
в супружеском котле разногласий. Так что преамбула в постановлении Президиума
АН СССР от 23 сентября 1990 г. (№1198) не соответствовала истине. Приведу
текст этого постановления:
"Коллектив Института биологической физики АН СССР, развивая закрепленные
за ним научные направления, постепенно увеличился и к настоящему времени
достиг уровня, при котором успешное управление им уже стало малоэффективным.
Бюро Отделения биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений
АН СССР совместно с Советом директоров Научного центра биологических исследований
АН СССР в Пущине, рассмотрев вопрос о перспективе развития Института биологической
физики АН СССР, признали целесообразным разделение института и создание
на его базе двух институтов: Института биофизики клетки АН СССР и Института
общей биофизики АН СССР.
В связи с вышеизложенным Президиум Академии наук СССР постановляет:
1. Разделить Институт биологической физики АН СССР на два института
- Институт биофизики клетки АН СССР и Институт общей биофизики АН СССР.
2. Назначить директорами-организаторами:
Института биофизики клетки АН СССР - доктора биологических
наук Фесенко Евгения Евгеньевича;
Института общей биофизики АН СССР - члена-корреспондента АН СССР Чайлахяна
Левона Михайловича.
3. Поручить Отделению биохимии, биофизики и химии физиологически активных
соединений АН СССР решить вопрос о передаче на баланс одного из вышеуказанных
институтов зданий Института биологической физики АН СССР". |
Не знаю, кому тогда пришла мысль назвать наш институт Институтом общей
биофизики АН СССР, но когда академик-секретарь Отделения биохимии, биофизики
и химии физиологически активных соединений Д.Г. Кнорре приехал к нам в
институт, чтобы познакомить научных сотрудников с этим постановлением,
то я не удержался и публично высказал свое мнение: "Аббревиатура нового
названия нашего института вполне соответствует текущему моменту в Академии
наук. Я даже стесняюсь ее произнести, но каждый легко может понять, о чем
идет речь, взяв первые буквы из названия «Институт общей биофизики» и добавив
к этому АН СССР".
В результате через два месяца, 22 января 1991 г., появилось второе постановление
Президиума АН СССР (№ 31):
"Президиум Академии наук СССР постановляет:
1. Институт общей биофизики АН СССР впредь именовать Институтом теоретической
и экспериментальной биофизики АН СССР.
2. Внести соответствующие изменения в постановление Президиума АН СССР
от 23 октября 1990 г. № 1198 «Об Институте биологической физики АН СССР»". |
С тех пор мы именуемся Институтом теоретической и экспериментальной
биофизики АН СССР (потом РАН), что по смыслу не отличается от первоначального
названия института - Институт биологической физики АН СССР. Кроме теоретической
и экспериментальной биофизики, другой биофизики нет.
Скорее всего, о разделении особо сейчас никто не жалеет, хотя оно и
породило ряд сложностей. Некоторые из них существуют и поныне. Не нужно
ли вновь произвести объединение институтов? Будущее покажет. Надеюсь, что
чем больше у Института биологической физики будет детей, тем лучше. А их
на генеалогическом древе института (см. рисунок) четверо. В 1990 г. наш
институт породил Институт биофизики клетки. Это - младший ребенок. Еще
раньше, в 1965 г., от нашего института в Москве отпочковался Институт общей
генетики АН СССР (Н.П. Дубинин), который до того был отделом института.
В том же 1965-м на основе отдела автоматики Института биологической физики
(В.В. Тихомиров), но уже в Пущине, было создано СКБ биологического приборостроения
(ныне Институт биологического приборостроения). В 1972 г. математическая
лаборатория нашего института (А.М. Молчанов) была преобразована в Научно-исследовательский
вычислительный центр (ныне Институт математических проблем биологии). Все
остальные биологические институты Пущинского научного центра - наши приемные
дети. Они начинали свою жизнь на третьем этаже здания Института биологической
физики, дожидаясь собственного помещения. Дети бывают разные, но важно,
чтобы они относились к alma mater с подобающим уважением.
Теперь о том, как создавался Пущинский научный центр. Не было в 1960
г. облета президентом Академии наук СССР на вертолете Московской области
с целью выбора места для будущего центра биологической науки. События развивались
в соответствии с другим сценарием приблизительно на десять лет раньше.
Президент АН СССР академик А.Н. Несмеянов прикладывал немалые усилия,
чтобы рассредоточить научный потенциал по Подмосковью, - это было задание
сверху. Основанием тому служил ряд обстоятельств. В период "холодной войны"
сохранение научного потенциала требовало его выведения из крупных промышленных
городов. Для биологии, кроме того (это была уже внутриакадемическая задача),
важно было выйти из-под давления московских лысенковцев и на новом месте
начать формирование современных биологических институтов. Предполагалось
все это осуществить в середине 50-х годов. В 1956 г. в Серпуховском районе,
на достаточно высокой точке Московской области и вдали от промышленных
объектов была создана Радиоастрономическая станция Физического института
им. П.Н. Лебедева АН СССР. Как тогда казалось, чтобы "слушать" небо, необходима
абсолютная "электромагнитная тишина". Поскольку землеотвод для Академии
наук уже состоялся, то дальше возникла идея поселить там же биологов. Они,
биологи, в смысле всяких наводок, должно быть, люди спокойные и мешать
радиоастрономам не будут. Но развитие событий пошло по другому сценарию.
В события вмешался академик М.А. Лаврентьев. Со свойственной ему напористостью
он высказал идею создания научного центра не в Подмосковье, а в Сибири,
и сделал это не на заседании Президиума АН СССР, а непосредственно главе
государства Н.С. Хрущеву [5]. М.А. Лаврентьева и Н.С.
Хрущева связывала совместная деятельность на Украине, и, по-видимому, дружба
еще со времен войны. В результате 18 мая 1957 г. Совет Министров СССР без
всякого согласования с Академией наук принял постановление "О создании
Сибирского отделения АН СССР". И хотя у президента и Президиума АН СССР
были более скромные намерения - освоить Подмосковье, внеочередному Общему
собранию АН СССР, состоявшемуся 2 ноября 1957 г., осталось только "взять
под козырек": одобрить постановление Совмина и начать широкомасштабную
подготовку к реализации совершенно нового организационного мероприятия
в Сибири. Идея создания подмосковных специализированных центров уходила
на второй план. Их строительство возобновилось лишь в начале 60-х годов.
В 1963 г., наконец, был организован Пущинский биологический научный
центр. По мере возведения зданий институтов (а первым построили здание
Института биологической физики АН СССР) в них развертывалась научная работа.
Напомню хронологию создания биологических научных институтов на Пущинской
земле:
1963 - Институт биологической физики,
1965 - Институт физиологии и биохимии микроорганизмов,
1965 - Специальное конструкторское бюро биологического приборостроения
(ныне Институт биологического приборостроения),
1966 - Институт фотосинтеза (ныне Институт фундаментальных проблем
биологии), 1967 - Институт белка,
1970 - Институт агрохимии и почвоведения (ныне Институт физико-химических
и биологических проблем почвоведения),
1972 - Научно-исследовательский вычислительный центр (ныне Институт
математических проблем биологии),
1979 - Филиал Института биоорганической химии им. М.М. Шемякина,
1990 - Институт биофизики клетки.
Перехожу к мифу об организации Института биологической физики. Его появление
не имело отношения ни к атомному оружию, ни к защите от радиации, хотя
и было инспирировано созданием атомной бомбы. Эта история касается наших
первых директоров: члена-корреспондента АН СССР А.М. Кузина и академика
Г.М. Франка. На самом деле было так.
Период 1946-1949 гг. по напряжению, творческому взлету и самоотдаче
не поддается ныне пониманию. Спустя четыре года после окончания разрушительной
Второй мировой войны СССР ликвидировал монополию США на обладание атомной
бомбой, через восемь лет после войны -первым в мире создал и испытал водородную
бомбу, через двенадцать - запустил первый спутник Земли, а спустя еще четыре
года открыл дорогу человеку в космос. Правда, какой ценой все это было
сделано!
Известно, что Манхэттенский проект США стоил 2 млрд. долл. (еще тех,
военных, когда доллар был гораздо весомее, чем сегодня). Как утверждают
американцы, в процессе создания их атомных бомб ("Толстяка" и "Малыша")
от лучевой болезни погиб один человек. Стоимость нашей атомной бомбы измерялась
не в рублях, а в человеческих жизнях. Достаточно упомянуть, что работами
руководил НКВД СССР во главе с Л.П. Берией. Все материалы недавно рассекречены.
Обзор этих событий сделан в журнале "Успехи физических наук" [6].
Однако в статье ничего не сказано о том, в каких условиях и кто работал
на урановых рудниках, кто строил закрытые города, лаборатории и заводы
для реализации главного проекта державы того периода. Нет ответа и на вопрос:
сколько было искалеченных человеческих судеб и сколько жизней погублено.
При этом секретность вокруг институтов, работавших по атомному проекту,
была фантастической! Все сотрудники институтов, принимавшие участие в атомном
проекте, были невыездными. Если ученые по тем или иным причинам уходили
из закрытых институтов (даже такие, как А.Д. Сахаров, К.И. Щепкин, Я.Б.
Зельдович или Л.П. Феоктистов), они были не вправе даже упоминать о том,
что имели отношение к их работе [7]. Напоминаю об этом,
так как выходцем из закрытого института был Г.М. Франк, который возглавил
Институт биологической физики после А.М. Кузина.
Так почему же был организован в Академии наук Институт биологической
физики?
29 августа 1949 г. в четыре часа по московскому и в семь часов по местному
времени в отдаленном степном районе Казахстана, в 170 км от Семипалатинска,
на специально построенном и оборудованном полигоне было взорвано на вышке
ядерное устройство. Это была еще не бомба, а начинка будущей бомбы. После
первого испытания в течение нескольких месяцев СССР не располагал ни одним
экземпляром атомной бомбы, так как еще не было наработано необходимое количество
(даже для минимального боезапаса) плутония. В США к 1949 г., по некоторым
сведениям, имелось уже около 200 атомных бомб. 23 сентября 1949 г. президент
США г. Трумэн сделал заявление о том, что, по данным правительства США,
в одну из последних недель в СССР были проведены испытания атомной бомбы.
Рассказываю об этом потому, что все это имеет прямое отношение к созданию
в Академии наук Института биологической физики.
Итак, Трумэн сделал заявление. Советское руководство на его заявление
ответило уклончиво. В сообщении ТАСС от 25 сентября 1949 г. не был ни подтвержден,
ни опровергнут факт атомного взрыва, но говорилось: "Советский Союз
овладел секретом атомного оружия еще в 1947 г.". Это была неправда,
в 1947 г. в СССР был создан лишь первый промышленный атомный реактор для
наработки плутония. Далее в сообщении ТАСС утверждалось, что СССР "имеет
в своем распоряжении это оружие... Что касается тревоги, распространяемой
по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких
оснований. Следует сказать, что Советское правительство, несмотря на наличие
у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой
позиции безусловного запрещения применения атомного оружия" [6,
с. 103].
Декларировав, что Советское правительство будет стоять на позиции запрещения
атомного оружия и работать в области мирного использования атома, необходимо
было делать шаги, подтверждающие эту позицию. На волне мирного использования
атома и появился в системе Академии наук открытый Институт биологической
физики. Цель его создания была наполовину пропагандой, то есть он служил
"зонтиком" для сверхсекретных работ, которые проводились совсем в других
институтах, а наполовину - прагматичной. Прагматичная часть состояла в
том, чтобы научить сотрудников биологических институтов работе с изотопами
и источниками радиоактивных излучений в мирных целях и пристроить к этим
исследованиям биологов разных специальностей.
Точную реконструкцию событий того периода сделать сложно, скорее всего,
они развивались по следующей схеме. Президенту Академии наук - тогда им
был А.Н. Несмеянов - сверху было дано указание: создать в системе Академии
наук открытый институт с радиобиологической тематикой, директору которого
нужно поручить также представительские функции от лица советских ученых
в международных организациях с целью проведения линии на запрещение атомного
оружия. Директор должен быть выездным, то есть не иметь отношения к разработкам
атомного оружия и средствам защиты от него, другими словами, быть неинформированным
о закрытых проблемах, но достаточно эрудированным и владеть английским
языком. Президент дает поручение и. о. главного ученого секретаря Президиума
АН СССР Н.М. Сисакяну, тот советуется с академиком А.И. Опариным, который
предлагает кандидатуру 45-летнего доктора биологических наук А.М. Кузина.
Если допустить такой сценарий, то ход всех дальнейших событий становится
абсолютно понятным.
8 августа 1952 г. появляется первое распоряжение Президиума АН СССР
(№ 3-1464):
"Совет Министров СССР Постановлением от 2 августа 1952 г. принял предложение
Академии наук СССР об организации в составе Академии наук СССР Института
биологической физики.
В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР Президиум АН СССР
обязывает:
1. Лабораторию биофизики, изотопов и излучений (проф. А.М.
Кузин) и Финансовый отдел (П.Г. Шидловский) представить к 15 августа 1952
г. на утверждение Президиума АН СССР структуру, штаты и смету Института
биологической физики;
2. Управление делами (М.В. Никитин) дать в двухнедельный срок предложения
о выделении помещений для размещения Института биологической физики;
3. Академпроект (А.М. Горбачев) и Академст-рой (С.И. Медведев) представить
в двухнедельный срок практические предложения о выполнении поручения Совета
Министров СССР по строительству здания для Института биологической физики;
4. Отделение биологических наук совместно с Управлением кадров дать
к 1 сентября 1952 г. предложения о руководящем составе Института биологической
физики".
|
Собственных помещений у нового института практически не было. Почти
все московские институты Отделения биологических наук в то время размещались
в жуткой тесноте в одном здании на Калужской 33 (теперь Ленинский проспект),
в том числе и в его коридорах. Если отказаться от изложенного сценария,
то становится непонятным, зачем понадобилось из небольшой лаборатории биофизики,
изотопов и излучений при Отделении биологических наук создавать еще один
институт, который практически не мог функционировать из-за отсутствия рабочих
площадей.
Было и второе распоряжение Президиума АН СССР от 23 августа 1952 г.
(№ 1-1566):
"Во изменение распоряжения от 8 августа с. г. № 3-1464 п. 3-й изложить
в следующей редакции:
Академпроекту (А.М. Горбачев) и УКСу (В.А. Мельников) представить в
двухнедельный срок практические предложения о выполнении поручения Совета
Министров СССР по строительству здания для Института биологической физики". |
Но о каком строительстве здания института, не связанного с военной тематикой,
могла идти
речь в еще не восстановленной после тяжелой войны стране, да еще в Москве
в 1952 г.? Это было иллюзорное постановление. Мечта о собственном здании
реализовалась лишь через девять лет, в 1961 г., и то весьма ненадолго.
В 1961 г. было, наконец, построено здание на Профсоюзной улице 7, в котором
институт проработал всего четыре года и был переведен в Подмосковье, будущее
Пущине.
Приведу еще третье постановление Президиума АН СССР от 29 августа 1952
г., касающееся Института биологической физики:
"Президиум Академии наук СССР постановляет:
Назначить доктора биологических наук Кузина Александра Михайловича директором
Института биологической физики Академии наук СССР, с последующим утверждением
на Общем собрании АН СССР". |
Известное утверждение гласит: "Истории не существует, существуют
лишь биографии людей". Был ли А.М. Кузин радиобиологом в тот период?
Краткий ответ - нет, он был биохимиком. Закончил химический факультет 1-го
Московского государственного университета, затем аспирантуру там же на
кафедре органической химии. Его кандидатская диссертация (1935) была посвящена
механизмам синтеза углеродной цепи углеводов и роли карбоксилазы в этом
процессе. Докторская диссертация продолжала тему кандидатской, в ней рассматривались
органические катализаторы при синтезе Сахаров (1938). Затем А.М. Кузин
был заведующим кафедрой органической химии III Московского мединститута.
Во время войны работал в Микробиологическом институте, производившем сыворотки
и вакцины для фронта. В 1947 г. А.И. Опарин пригласил его на должность
заведующего лабораторией биохимии фотосинтеза углеводов в растениях Института
биохимии им. А.Н. Баха. Так А.М. Кузин оказался в Академии наук СССР.
Член-корреспондент РАН Александр Михайлович Кузин (1906-1992)
-
директор Института биологической физики АН СССР с 1952
по 1956 г.
С 1950 г. он начинает использовать метод меченых атомов в радиохроматографии.
Поскольку в Академии наук в тот период с изотопами мало кто умел работать,
лаборатория А.М. Кузина выделяется в лабораторию биофизики, изотопов и
излучений при Отделении биологических наук, и ей поручается разработка
методов радиоавтографии и радиохроматографии. Там А.М. Кузин впервые соприкоснулся
с радиоактивными излучениями.
Это был импозантный мужчина, неосведомленный в закрытых работах по атомному
проекту, а следовательно, выездной, как бы самой судьбой предназначенный
для международной деятельности Академии наук. К тому же был членом КПСС
с 1946 г. С английским языком у А.М. Кузина, как и у всех в период "холодной
войны" и "железного занавеса", были проблемы, но он энергично берется за
его изучение.
В 1955 г. он входит в состав делегации из четырех человек, возглавляемой
академиком А.В. Топчиевым, которая в Лондоне ведет переговоры с Дж. Берналом
и Б. Расселом о созыве встречи ученых против опасности ядерной войны. В
1957 г. он участник Пагуошской встречи, где сделал доклад об опасности
радиоактивных осадков, в 1959 г. А.М. Кузин - в Лондоне и Бристоле, в 1960
г. - в Токио и Хиросиме, в 1961 г. - в Осло, и в том же году он политический
руководитель автопробега "За мир и дружбу" по маршруту Финляндия - Швеция
- ГДР - Польша, в 1962 г. - в Гане на Всемирной конференции "Мир без бомбы",
в 1965 г. - вновь в Хельсинки, в 1969 г. - в Берлине с докладом "Преступные
замыслы и дела поборников химической и биологической войны" и т.д. и т.п.
Однако эта "борьба за запрещение атомного оружия" не могла остановить
гонку вооружений. Ученые встречались, а политики делали свое дело: запасы
ядерных вооружений на Земле увеличивались. Хотя, как я думаю, ученые внесли
свою лепту в сокращение атомного потенциала, но только потом и только атомных
потенциалов двух держав - США и России, но они не воспрепятствовали расползанию
атомного оружия по планете [8]. Уменьшение числа ядерных
боеголовок было достигнуто только в 1986 г. в результате совместных усилий
политиков и ученых, когда стало ясно, что дальнейший рост ядерного потенциала
не имеет смысла - его и так достаточно, чтобы уничтожить все живое на Земле.
Свою пропагандистскую роль в "борьбе за мирный атом" институт благодаря
деятельности А.М. Кузина выполнил. Кстати, его работоспособность была поразительной.
Шутка ли сказать, что за свою жизнь он принял участие с докладами в нескольких
десятках конференций, написал 18 монографий и 13 брошюр. Но до конца своих
дней он оставался в большей степени биохимиком. Отсюда его увлечение биохимико-метаболическими
нарушениями при радиооблучении (в основном на примере растений) и выделение
особой функции так называемых радиотоксинов.
Институт биологической физики АН СССР выполнил также и свою прагматическую
роль в распространении изотопных методов исследования в научных учреждениях
СССР. При участии А.М. Кузина был организован практикум по работе с изотопами
под руководством профессора И.Н. Верховской. Было обучено около 500 человек.
Институт биологической физики А.М. Кузин возглавлял недолго, только четыре
года. Далее в течение 20 лет его директором был Г.М. Франк, а А.М. Кузин
руководил здесь же отделом радиобиологии. Почему же произошла смена директора?
В начале своей научной карьеры Г.М. Франк, напротив, был радиобиологом
в полном смысле этой специальности. Уже потом он стал биофизиком. На генеалогическом
древе Института теоретической и экспериментальной биофизики (см. рисунок)
его имя появилось в 1931 г. Проблема механизмов воздействия физических
факторов на биологические процессы находилась в центре его внимания на
протяжении всей жизни. Интерес к этой тематике у него возник еще в аспирантуре
у А.Г. Гурвича. Затем был легендарный ленинградский Физтех - работа под
руководством А.Ф. Иоффе. Напомню, что среди представителей "школы папы
Иоффе" были академики Л.Д. Ландау, Н.Н. Семенов, П.Л. Капица, а позднее
и Ж.И. Алферов. Это все лауреаты Нобелевской премии. Через эту школу прошли
А.П. Александров, Я.Б. Зельдович, И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон и многие
другие, подавляющее большинство которых участвовали в атомном проекте.
Находясь в окружении выдающихся физиков, Г.М. Франк в 1933 г. создает в
Физтехе биофизическую лабораторию, поэтому он не мог оказаться в стороне
от атомного проекта.
Академик Глеб Михайлович Франк (1904-1976) -
директор Института биологической физики АН СССР с 1956
по 1976 г.
Принципиальная возможность практического использования ядерной энергии
была осознана и начала рассматриваться советскими учеными еще в 1938-1939
гг., сразу же после эпохальных открытий в области ядерной физики. В 1939
г. вопрос о возможности осуществления ядерной цепной реакции обсуждался
в СССР на IV Всесоюзном совещании по атомному ядру, состоявшемся 15-20
ноября 1939 г. в Харькове. В докладе по итогам указанного совещания брат
Глеба Михайловича Илья Михайлович Франк (будущий лауреат Нобелевской премии)
отметил, что расчеты возможности осуществления цепной реакции "производились
целым рядом исследователей, и, в частности, французские исследователи Жолио,
Перрен и другие пришли к выводу, что такая реакция возможна, и, следовательно,
мы стоим на грани практического использования внутриатомной энергии"
[6, с. 79]. Год спустя, 26 ноября 1940 г., на V Всесоюзном
совещании по вопросам атомного ядра выступил уже Г.М. Франк с докладом
об использовании радиоактивных изотопов в биологии. Думаю, что это было
естественным процессом: братья, общаясь, с разных сторон подходили к проблеме
радиоактивности.
Во время Великой Отечественной войны Г.М. Франк разработал методы применения
ультрафиолетовых лучей (тоже излучения) для лечения ранений и бактерицидной
профилактики помещений. Затем был сверхсекретный проект державы - создание
атомной бомбы.
О том, что радиация опасна, известно еще со времен В. Рентгена, А. Беккереля
и Марии Кюри -это конец XIX - начало XX в. Мария Кюри умерла от лейкемии.
Одним из эпохальных событий на пути создания советской атомной бомбы стал
запуск уран-графитового котла 25 декабря 1946 г. (агрегат № 01), так как
для атомной бомбы необходимы уран и плутоний. На этом первом реакторе начали
проверять химическую схему сверхсекретного промышленного производства по
наработке плутония. В феврале 1948 г. было наработано уже 2 г плутония.
Однако на фоне эйфории от успехов, связанных с работой первого реактора,
проскальзывали опасения, высказываемые Г.М. Франком. Так, И.В. Курчатов
в письме к руководству отмечал:
"Излучения физического котла исключительно вредны в биологическом
отношении. Опыты, произведенные секретной радиационной лабораторией Академии
медицинских наук, руководимой чл.-корр.* Г.М. Франком, на мышах, крысах,
кроликах, собаках, даже при пусках котла на относительно небольших мощностях
порядка 150 киловатт во всех случаях привели к гибели животных - мгновенной
смерти или же имевшей место через 2-3 недели и в редких случаях через несколько
месяцев - из-за изменения состава крови и нарушения явлений обмена в организме"
[9].
*В то время Г.М. Франк был членом-корреспондентом
АМН СССР.
В 1947 г. Г.М. Франк организует закрытый Институт биофизики Третьего управления
Минздрава. За работы этого периода ему присуждена Сталинская премия. Но
уже в 1951 г. Г.М. Франк был снят с поста директора (формальным поводом
послужило нарушение техники безопасности). Об истинных причинах можно только
догадываться - Глеб Михайлович не любил о них рассказывать. Думаю, это
было связано с наличием весьма известного родственника за границей. Его
родной дядя Семен Людвигович Франк был крупнейшим философом XX в., разработавшим
христианскую концепцию "всеединства", которая противоречила официальной
большевистской идеологии, поэтому в 1922 г. он был выслан из СССР и жил
в Англии. В 1950 г. С.Л. Франк умер. В зарубежной прессе в связи с его
смертью появилось много публикаций, где упоминались имена и его родственников,
оставшихся в СССР: покойного родного брата и двух племянников академиков
И.М. и Г.М. Франков, указывалось, что последний руководит секретным институтом.
После освобождения от должности директора закрытого Института биофизики
Г.М. Франк оказался в Академии наук и начал работать по открытой тематике.
Тем не менее как участник сверхсекретного атомного проекта он был невыездным.
Тогда никто не мог себе представить, что полвека спустя американцы приедут
в Арзамас-16 и Челябинск-70, что "отец американской водородной бомбы" Э.
Теллер будет выступать в Снежинске перед своими коллегами, а в лабораториях
Лос-Аламоса и Ливермора побывают научные руководители из ядерных центров
России [7].
Вернемся к событиям середины XX столетия. В 1953 г. в Великобритании
Дж. Уотсоном и Ф. Криком была открыта двойная спираль ДНК, а в СССР еще
существовало всесилие Т.Ф. Лысенко и его команды. Но в 1953 г. умер И.В.
Сталин, далее произошло эпохальное событие - "хрущевская оттепель". 14
февраля 1956 г. на XX съезде КПСС было заявлено, что массовые репрессии
-это плод культа личности Сталина. В результате из заключения начали возвращаться
многие ученые, в том числе генетики и биофизики. Их надо было куда-то пристроить
на работу. Удачным местом мог бы быть Институт биологической физики, где
влияние лысенковцев было не столь значительным. Стало ясно, что дальнейшее
развитие радиобиологии невозможно без генетики, а основные процессы, определяющие
деятельность биосистем, включая их радиационные поражения, происходят на
молекулярном уровне. Кроме того, все поняли, что биофизика как наука отнюдь
не исчерпывается только воздействием физических факторов на биосистемы,
то есть радиобиологий, а имеет более обширную область компетенции. Уже
на горизонте маячила идея организации Международного союза чистой и прикладной
биофизики (International Union for Pure and Applied Biophysics - IUPAB),
однако она была претворена в жизнь лишь в 1963 г. в Стокгольме.
В 1956 г. комиссия Президиума АН СССР под председательством академика
В.А. Энгельгардта ознакомилась с научной тематикой Института биологической
физики АН СССР и вынесла вердикт о его реорганизации. Реорганизация предполагала
расширение тематики института на все области биофизики, включение в его
структуру новых научных коллективов и смену директора. Директором назначили
Г.М. Франка (тогда члена-корреспондента АМН СССР). Теперь радиационная
тематика составляла в институте около одной трети. А.М. Кузин возглавил
отдел радиобиологии, Г.М. Франк - отдел биофизики живых структур, кроме
того, в институте был создан отдел генетики во главе с Н.П. Дубининым.
Позднее по инициативе Г.М. Франка был организован отдел математической
биофизики сложных систем во главе с И.М. Гельфандом. В рамках этих отделов
появилось свыше десятка новых лабораторий, включая и такие, на первый взгляд
экзотические, как лаборатория космической биологии (Н.Н. Лифшиц).
Радиационная биология на молекулярном уровне на некоторое время ушла
из института и стала разрабатываться в родственном Институте радиационной
и физико-химической биологии АН СССР, который был создан по инициативе
В.А. Энгельгардта в 1959 г. (ныне Институт молекулярной биологии им. В.А.
Энгельгардта). При переезде Института биологической физики в Подмосковье
некоторые из сотрудников были переведены в Институт молекулярной биологии.
Традиционные тесные связи с этим институтом у нас сохраняются и поныне.
За 50 лет своего существования в Институте биологической физики АН СССР
(ныне Институт теоретической и экспериментальной биофизики РАН) выполнено
множество крупных биофизических проектов. Для примера приведу лишь те работы,
которые в последней четверти XX - начале XXI в. отмечены премиями федерального
значения:
1978 г. Государственная премия СССР присуждена за разработку
принципов построения автоматизированных сканирующих систем оптической микроскопии,
создание и внедрение на их основе комплекса приборов для анализа микрообъектов
в научных исследованиях и промышленности. В авторском коллективе: академик
Г.М. Франк (посмертно), член-корреспондент АН СССР г.Р. Иваницкий (руководитель),
доктор технических наук Г.М. Агаджанян, М.А. Морозов.
1979 г. Премия Государственного комитета по науке и технике СМ
СССР присуждена за теоретико-расчетные и экспериментальные работы по использованию
синхротронного излучения для исследования структуры биополимеров. В авторском
коллективе: кандидат физико-математических наук А.А. Вазина (руководитель),
А.М. Гад-жиев, B.C. Герасимов, Л.А. Железная, В.Н. Кор-неев, А.М. Матюшин,
Н.Г. Мневх, В.Б. Савельев, П.М. Сергиенко, Б.Я. Сонькин, Л.К. Скребниц-кая,
В.М. Шелестов.
1980 г. Ленинская премия присуждена за обнаружение нового класса
автоволновых процессов и исследование их роли в нарушении устойчивости
возбудимых распределенных систем. В авторском коллективе: член-корреспондент
АН СССР г.Р. Иваницкий, доктор физико-математических наук В.И. Кринский,
кандидат физико-математических наук А.П. Заикин, доктор физико-математических
наук А.М. Жаботинский.
1982 г. Государственная премия СССР присуждена за разработку,
создание и внедрение комплекса прецизионных приборов для микрохирургии
и измерения электрических характеристик живой клетки. В авторском коллективе:
доктор биологических наук Б.Н. Вепринцев (руководитель), кандидат биологических
наук И.В. Крастс, Н.К. Чемерис.
1987 г. Премия Совета Министров СССР присуждена за разработку
препаратов микробных нуклеаз и родственных ферментов и внедрение результатов
этих научно-исследовательских работ в практику. В авторском коллективе:
кандидат химических наук С.М. Женодарова.
1987 г. Государственная премия СССР присуждена за разработку
теоретических основ радиационной гибели лимфоидных клеток и их использования
для выяснения патогенеза лучевой болезни. В авторском коллективе: член-корреспондент
АН СССР А.М. Кузин (руководитель), доктор биологических наук С.Р. Уманский.
1999 г. Премия Правительства Российской Федерации присуждена
за создание перфторуглеродных сред для управления жизнедеятельностью клеток,
органов и организма. В авторском коллективе: член-корреспондент РАН г.Р.
Ива-ницкий (руководитель), доктор медицинских наук Ф.Ф. Белоярцев (посмертно),
доктор медицинских наук Б.К. Гаврилюк, доктор медицинских наук Е.И. Маевский,
доктор биологических наук С.И. Воробьев, доктор медицинских наук Б.И. Исламов.
2002 г. Первая национальная премия лучшим врачам России "Призвание"
за вклад в развитие медицины, внесенный представителями фундаментальной
науки немедицинских профессий, присуждена: доктору медицинских наук Ф.Ф.
Белоярцеву (посмертно), члену-корреспонденту РАН г.Р. Иваницкому, доктору
медицинских наук Е.И. Маевскому, доктору медицинских наук Б. И. Исламову.
Сегодня в Институте теоретической и экспериментальной биофизики РАН работают
300 научных сотрудников, в том числе 2 члена-корреспондента РАН, 45 докторов
наук, около 150 кандидатов наук. В учебно-методическом центре "Физиология
и биофизика" обучаются 31 аспирант РАН и 14 аспирантов Пущинского государственного
университета, свыше 40 магистрантов и студентов. В нашем институте находится
Всероссийский научный совет Радиобиологического общества.
Работы Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН развернуты
по шести основным направлениям: биосинергетика, биоинформатика, биоэнергетика,
действие физических факторов, молекулярная биофизика, биология клетки и
цитотехнологии. Подробности можно почерпнуть в Интернете (сайт ИТЭБ РАН:
www.iteb.ru).
Сотрудники института уверены, что продолжать жить и работать в России
надо и можно, если усвоить рецепт классика: "Не продается вдохновенье,
но можно рукопись продать!" Эта строчка из Пушкина была любимой цитатой
академика Г.М. Франка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иваницкий г.Р. Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева?
История "голубой крови" в калейдоскопе прессы. М.: Вивасват, 1994.
2. Шнолъ С.Э. Герои и злодеи российской науки.
М.: Крон Пресс, 1997.
3. Иваницкий г.Р., Воробьев С.И. Кровезаменитель
"Перфторан" // Вестник РАН. 1997. № 11.
4. Rich V. Scandal over Soviet Artificial Blood
Research Project // Nature. 1988. V. 335. № 6182. P. 107.
5. Соколов B.C. "Ваша слава будет и моей славой"
// Вестник РАН. 2002. №5.
6. Гончаров г.А., Рябов Л.Д. О создании первой
отечественной атомной бомбы // Успехи физических наук. 2001. № 1.
7. Губарев В. Академики Снежинска // Литературная
газета. 2002.10-16 июля.
8. Кондратьев К.Я., Лосев К.С. Иллюзия и реальность
стратегии устойчивого развития // Вестник РАН. 2002. № 7.
9. Губарев В. Главный объект державы // Литературная
газета. 2002.7-3 августа.
